«Матрица: Воскрешение» Ланы Вачовски с самого начала казалась сомнительной затеей. За два десятка лет влияние трилогии «Матрица» на мировую поп-культуру на три головы превысило собственно прямое наследие творческого тандема Вачовски, так что любая попытка снять какое-то продолжение была заранее обречена на провал. Но фильм вышел, и он неожиданным
«Матрица: Воскрешение» Ланы Вачовски с самого начала казалась сомнительной затеей. За два десятка лет влияние трилогии «Матрица» на мировую поп-культуру на три головы превысило собственно прямое наследие творческого тандема Вачовски, так что любая попытка снять какое-то продолжение была заранее обречена на провал. Но фильм вышел, и он неожиданным образом всё-таки сумел ответить на некоторые вопросы, интересовавшие авторов. Пусть никто из зрителей их ни о чём этом и не просил.
Имелись ли объективные шансы на успех нового фильма? Что, в теории, можно было сделать с «Матрицей» такого, чтобы это устроило фанатское сообщество, и причём здесь «Джон Уик»? Об этом и многом другом Гоша Берлинский и Роман Корнеев говорят в восемнадцатом выпуске самого психологического подкаста о кино «Мы ругаем».