В 1910 Кузьма Петров-Водкин пишет картину «Сон», почти сразу по возвращении в Россию. Он путешествовал по Италии, учился в Мюнхене с Кандинским, посетил Алжир и Тунис, несколько лет жил в Париже, пробуя темы и обретая свой стиль.
В Петербурге «Сон» Петрова-Водкина поднял волну бурных споров, не стихавших полгода. Критики, псевдонимы и анонимы,
В 1910 Кузьма Петров-Водкин пишет картину «Сон», почти сразу по возвращении в Россию. Он путешествовал по Италии, учился в Мюнхене с Кандинским, посетил Алжир и Тунис, несколько лет жил в Париже, пробуя темы и обретая свой стиль. В Петербурге «Сон» Петрова-Водкина поднял волну бурных споров, не стихавших полгода. Критики, псевдонимы и анонимы, сыпали остротами. Репин скандалил, упрекал в декадентстве и обзывался: «Это не искусство! Это возмутительное безобразие неуча, сапожника, человечишки с рабьей душой!» Лев Бакст, напротив, оценил «целостность и благородство формы», «строгость рисунка и композиции». Критики находили истоки темы в полотне Рафаэля «Сон рыцаря», толковали «Сон» в модном тогда символическом ключе. Александр Бенуа деликатно писал, что картина ему «чуждА, но несомненно относится к наиболее значительным произведениям года». Он философски трактовал ее содержание о месте творца в мире: «На обновленной земле спит человеческий гений, поэтическое сознание. Пробуждение его стерегут две богини, вечно сопутствующие творчеству. Розовая, юная, робкая, болезненная Красота и крепкое, смуглое, здоровое Уродство. В их объятиях, в их общении гений найдет полноту понимания жизни, смысл вещей».
Сам Петров-Водкин спустя много лет обозначит совсем другой акцент – социальный: «Время написания – это типичнейшее состояние сна, паралИч политический и моральный, который после 1905, в годы реакционных настроений, дошел до рубежа. Жизнь застряла, остановилась…»